«Учиться хорошо среди нас считалось стыдным»: Петров-Водкин о нравах приходского училища / Skillbox Media

Содержание:

• Контекст

«Здесь ученье, в сущности, не играло большой роли, ибо, пожалуй, только арифметика ещё была для меня новой и доставляла мне интерес. Мне нравились неизбежные выводы её действий: бабы с яблоками, текущие краны воды, поезда, прибывающие в неизвестные часы и минуты, которые надо определить, — трудность этих выкладок меня увлекала. Конечно, это увлечение ничуть не говорило о моей склонности к математике — с математикой в дальнейшем у меня будут большие заскоки.

Не говоря уже о самой системе наших школ, тренирующей впустую ученика „на память“, а не на чёткость органических восприятий, самый состав учащихся не располагал принять всерьёз предлагаемую науку. Из бывших со мной в классе в первые два года никто из мальчиков не пошёл дальше.

Учиться хорошо среди нас считалось стыдным, так же как и говорить об уроках, о заданном. Провести, высмеять учителя считалось доблестью. Ухитриться во время стояния наказанным в углу за печкой незаметно освободить желудок от содержимого было высшим спортом.

Классом руководили сорванцы, главным образом беспризорные по тем или иным домашним условиям. В свободное от занятий время многих из них я встречал ходящими с сумою по городу, а были и такие, которые промышляли воровством на базаре.

С одним из таких товарищей по классу, по прозвищу Кривошей, у меня была знаменательная встреча. Он был одним из руководителей на дурные предприятия. В первом классе он пребывал уже третий год, и этим классом, насколько помнится, и закончилось его образование. Злой, мстительный, со сломанным и остро отточенным перочинным ножом в кармане, Кривошей был страхом для мальчиков, и если бы не было ему в противовес великовозрастного доброго парня — Васина, который за кусок хлеба мог в любое время поколотить Кривошея, последний был бы совершенно невыносимым для нас, малышей, и его вымогательства были бы безграничны.

Однажды на базаре остановился я у лотка для какой-то покупки. Покупателей, обступивших лоток, было много. В это время из-за меня к прилавку протянулась чья-то рука и быстро и ловко выхватила лежавшие на прилавке деньги. Я обернулся назад и увидел Кривошея. Мальчуган злобно сверкнул на меня глазами и скрылся в толпе.

Воровство осталось незамеченным, но теперь в школе Кривошей со своей злобностью стал придираться ко мне, словно он мстил мне за нечаянно подсмотренный мною его поступок».

Источник: К. С. Петров-Водкин, «Хлыновск: моя повесть».

Контекст

События, описанные в автобиографической книге, происходили в городе Хвалынске Саратовской губернии, где родился и прожил до 14 лет будущий живописец Кузьма Сергеевич Петров-Водкин. Он был сыном сапожника, отправленного в солдаты. В восьмидесятых годах XIX века Кузьма поступил в приходское училище. Находилось оно на базаре, «во дворе городской управы, и покоем обрамляло оно этот двор классами, квартирами учителей и сторожкой».

Приходские училища были в Российской империи одним из самых распространённых типов начальных школ, в основном городских — для детей бедноты.

Причём приходские школы и приходские училища представляли собой разные виды учебных заведений. Школы существовали при приходах (в основном в сёлах), подчинялись Синоду и епархиальным училищным советам, существовали за счёт прихода и прихожан, а учительствовал там обычно священник или дьякон.

У училищ же зачастую название «приходское» сохранялось лишь по старинке, а в действительности это были обычные городские школы, подчинявшиеся Министерству народного просвещения. Содержались они частично за счёт казны, частично за счёт земств (органов местного самоуправления), сословных обществ и частных благотворителей. Учителя приравнивались к госслужащим, как и в других школах, относившихся к ведомству министерства.